Сказочное чудо

«В своём воображении я свободен рисовать как художник. Воображение важнее знания. Знание ограничено. Воображение охватывает весь мир» — Альберт Эйнштейн

«Детских душ серебряные крылья…»
Р. М. Рильке

«Самое главное то, чего не увидишь глазами»
А. де Сент – Экзюпери

«Надо подниматься до чувств ребёнка. Подниматься, становиться на цыпочки, тянуться»
Я. Корчак

В Мариинском театре администраторы часто спрашивают меня: какие реквизиты, костюмы нужны для концертов-спектаклей «Пикколо»? Неизменно отвечаю: никаких.

На спектаклях «Пикколо» на сцене царствует минимализм: подчёркнуто строгие фраки музыкантов, традиционные бабочки и лёгкая элегантность пультов, подсвеченных лампочками, благородное тёмное дерево арфы, виолончели, скрипки и фагота. И всё это венчает серебро трубы и флейты и парадное нарядное золото тромбона. Ничто не отвлекает от главного, — музыки.

Почему так скудно? – спросите вы. Ведь это Детские концерты, предполагающие яркие костюмы, привлекающие внимание атрибуты, работу художника по свету, прожектора, частую смену кадров. Отвечу: тогда дорога вам только в театр. Или на детские шоу, которых сейчас изобилие.

«Пикколо» — не театр. Точнее театр, но театр это происходит в фантазии, воображении детей, в их душах, сердцах, что гораздо плодотворнее, сильнее, ярче, важнее для ребёнка. Малыш внимает происходящему на сцене душой, а не глазами, фантазия его работает и совершает акт сотворчества: вместе со мной и музыкантами он сам творит сказку, становится главным действующим лицом, испытывая от этого радость и гордость.

В детстве я часто испытывала глубокое чувство разочарования, когда после прочтения интереснейшей книги, например — «Дети капитана Гранта» Жуля Верна, шла на фильм с аналогичным названием. Всё, что происходило на экране, виделось вовсе не так, как в книге, — бледнее, скучнее, с пропусками многих мест, с неувязками в сюжете и пр. Детское воображение оказывалось всегда богаче.

Читаю мнение одного современного музыковеда: «Дети не могут слушать на концертах сказку долго». Не согласна. Просто сказку надо уметь рассказывать так, чтобы в неё поверили маленькие зрители. Паганини говорил: «Когда сильно чувствуешь ты, то чувствуют и слушатели».

Стараюсь рассказывать так, словно в первый раз, и словно всё это происходило со мной. Если сказка передаётся образно, ярко, с паузами в нужных местах, с нужными интонациями, то ребёнок забывает про всё на свете. Забывается, заслушавшись сказкой, музыкой, игрой артиста, и иногда даже прерывает концерт непроизвольными выкриками. Бывает, пропускаю что-то в сюжете известной сказки. И вдруг слышу чей-то запальчивый, срывающийся от волнения голосок: «Нет, там не так!» Праведный гнев, внимательный к мельчайшим деталям, — как к сказочным деталям, так и к неожиданной царапине на коленке или моим серёжкам.

Был такой случай. На одном из концертов рассказываю сказку «Белоснежка и семь гномов». Дохожу до того момента, когда гномы возвращаются домой, и один из гномов видит девочку в своей постели. Удивлённый, гном зовёт своих друзей: «Идите сюда, посмотрите!» Я произношу слова гнома, и вдруг мои маленькие слушатели разом встают со стульчиков и, и, как один, медленно, во власти сказки, подходят ко мне.

Вспоминается известная история, произошедшая с Шаляпиным. Певец исполнял партию Бориса Годунова. Исполняя «сцену бреда», Шаляпин вдруг перешёл на шёпот, который разнёсся по всему огромному залу Парижского театра: «Что там, в углу?» — спросил певец, указывая пальцем в угол зала. У вдруг тысячи слушателей, словно загипнотизированные его словами, встали и проследили взглядом за направлением его руки. Вот она, магия игры, сила воображения!

Не устаю рассказывать сказки классические и много раз всеми читанные. На концерте чувствую в детях восторг узнавания сказки, уверенность от сознания того, что всё уже ясно наперёд, но всё равно хочется слушать снова и снова, упиваясь мельчайшими подробностями. Так, наверное, малыш изо дня в день трогает знакомое до боли лицо матери и каждый раз радуется этому вспоминанию. А потом вижу на этом же концерте ребёнка второй, третий и четвёртый раз! И понимаю, что узнавание для малыша очень важно, — как любимая книжка, зачитанная до дыр. Замечательный детский педагог Юлия Фаусек очень верно заметила: «Часто бывает, что неизвестное открывается ребёнку мгновенным озарением, интуицией только потому, что известное утверждено в нём непоколебимо».

Рассказывать сказку, окунать детей в мир фантазии, могут помочь тембры различных инструментов, которые дети воспринимают совершенно по-разному, и это всегда очень любопытно наблюдать.

При звучании ксилофона или саксофона с их открытым, праздничным звуком, дети оживляются, активно двигаются, могут даже пошуметь на общем эмоциональном подъёме. Тогда мне надо быть внимательной, чтобы вовремя переключить их заряд в другое, тихое русло. Такие концерты строятся на контрастных «диалогах» между инструментом и мной.

По-другому складываются концерты с участием виолы, арфы, блок-флейты, рогу. Звучание этих старинных инструментов словно доносится из глубины веков. Этот островок тишины в современной шумной жизни настолько непривычен, что дети сразу замирают и в этом очарованном тихо состоянии сидят до конца концерта.

Тембр трубы и тромбона заставляет детей забыть о возможно вялом и усталом состоянии, выпрямить спины и в таком радостном, напряжённом пружинистом волнении сидеть до последних звуков. Фанфары этих медных духовых призывают слушать, глаза блестеть и наполняют энергией.

Виолончель и скрипка словно ведут в филармонический зал с его нарядной строгостью и классической гармонией. Волынка, варган, напротив, раскрепощают, освобождают стеснительных и робких ребятишек, зовут к движению, танцу.

Но есть один инструмент, конкурирующий не только с остальными, но и со мной! Он сам – сказочник. Имя его – вибрафон. Стоит раздаться звукам вибрафона, как на зал вдруг словно набрасывается чарующая тень, таинственная вуаль, волшебное покрывало СКАЗКИ.

Сколько раз концерт в детском саду, ещё не успев начаться, вдруг оглашался безудержным плачем одного, а потом, по цепочке, и других малышей. Ведь всё кругом так незнакомо: большой зал, посередине большой инструмент на колёсиках, да ещё с длинными трубами-сосульками.

Но появляется Алексей Чижик. Мягко и властно говорит «Не плачьте!» Пять палочек в его руках бережно и осторожно касаются золотых пластинок. И слёзы ещё текут по щекам детей, а в глазах уже – удивление от начала сказочного чуда: звуки колдуют и волшебно дрожат, сплетаются и манят, неожиданно захватив всё внимание. Ещё дрожат в зале последние звуки музыки Марчелло. И чей-то детский голос: «Как в сказке…»

И начинается та чудесная тишина, которую я люблю больше всего: тишина звучащая, наполненная восторгом и чистотой. Здесь главным рассказчиком становится вибрафон. А я начинаю вплетать сказочную нить в музыкальную оправу и радостно чувствую эту тишину, напряжённую детским вниманием.

После концерта дети не расходятся. Сидят, умиротворённые, очарованные волшебством. Ждут продолжения сказки. Так нелегко проститься с чудом! Так хочется познакомиться с волшебником, уже убирающим пять палочек в чехол. И начинается «закулисье». Некоторые подходят и неумело благодарят: «Мне очень понравился концерт». Другие неожиданно раскрываются и начинают игру в знакомство: «Как Вас зовут?»; « У Вас красивая юбочка!» Или вдруг начинают делиться секретами: « А у меня гитара дома есть»; « А мне мама туфли новые купила!»; « У меня зуб выпал. Хотите, покажу?»; «А можно на вибрафоне поиграть?» И когда я вижу, что дети раскрываются, заинтересовываются, я понимаю, что концерт прошёл не зря.

Слушая музыкальный концерт-сказку, дети на короткое время меняются. Зажатый ребёнок может расслабиться, раскрыться, а гиперактивный — успокаивается, концентрируется, дав волю фантазии.

Сказкой, игрой наполнена вся детская жизнь. Не дай Бог нам, взрослым, разрушить, высмеять эту детскую доверчивость, веру в чудо. Бывает, я спрашиваю, на что похожа сурдина трубы, или смычок… И слышу невыразимо меткие детские сравнения, которые часто вызывают у родителей смех, а у меня – уважение к детской наблюдательности и фантазии. Как сильна у детей любовь к словотворчеству! Например, смычок дети могут назвать стручком. Круговую трещотку – вращалкой, крутилкой, вертелкой. А мандолину – Магдалиной, Дианой или апельсиной. Волынка у малышей похожа на паука. Сурдина скрипки – на расчёску или ворота замка. Сурдина трубы – на затычку или эскимо. Мундштук трубы – на букет цветов, подсвечник, фонарик или трубу парохода. Мундштук кларнета – на губную помаду.

Стоит ли смеяться? Нет! Здесь малыш выступает в роли поэта. «Ранить сердце поэта равно тому, что наступить на бабочку», — сказал Корчак. Лучше – поддержать, превратить в общую игру, разжечь, приветствовать. Не дать погаснуть детской доверчивости — как одной из граней чистоты, хрупкости, не замутнённости человеческой души!

Всё, что нас окружает, в сказке в любой момент может ожить, заговорить с нами, начать двигаться, обрести свой характер и душу, во всём есть срытая тайна, душа. Ребёнок, который чувствует это, пусть даже на уровне сказки, будет более бережно и трепетно смотреть на мир.

Вспоминаю одно из своих острых детских ощущений ранней весны за городом: после нескончаемой Питерской зимы только что выглянувшая на свет трава была так красива, беззащитна, так доверчиво она потянулась к первым тёплым весенним лучам, что была как живая. И меня тогда, помню, переполнило такое чувство нежности, почти любви и благоговения к ней, что я боялась по ней ступать, словно не хотела причинить ей боль.

Знаю одного артиста, который после концерта, отворачиваясь от любопытных, тихонько целует свою виолончель в гриф. Разве это не почти сказка? Другой музыкант, укладывая марионетку-человечка в футляр, желает ему вслух спокойной ночи. А дети, провожая эту же марионетку за кулисы, долго машут ей вслед, надеясь на продолжение сказки, на чудо, — и спрашивают с надеждой, почти с утверждением в вопросе – «…а он настоящий?»

Долгое время на концерты «Пикколо» ходил один малыш, его звали Саша. На первом концерте папа держал трёхлетнего Сашу на руках и стоял в дверях. Саша скоро втянулся в концерты и стал лучшим моим помощником, неизменно проявляя отличающую его от остальных детей силу характера, независимость и самостоятельность выбора и суждений. При знакомстве с родителями узнала, что мой маленький дружок ходит в Монтессори-сад. В Монтессори-среде действительно формируется самостоятельная личность ребёнка. Но вот то, что я услышала от мамы дальше, меня сильно насторожило: в Монтессори-саду не рассказывают сказки и даже запрещают их. Позже я прочла, что итальянский детский педагог Мария Монтессори являлась ярым противником сказки, воображения, считая, что они уводят ребёнка из реального мира. При всём большом уважении к Монтессори, никогда с этим не соглашусь. Потому что вся моя практика категорически говорит о другом.

Один из моих любимых авторов книг о детях – великий детский педагог и человек, жизнь которого стала подвигом служению детям, — Януш Корчак. Его педагогика получила название «педагогики сердца». Корчак в своей книге «Как любить ребёнка», говорит о праве ребёнка быть тем, кто он есть. В книге «Когда я снова стану маленьким» он пишет, что взрослый должен ПОДНИМАТЬСЯ до мыслей и чувств малыша:

«Вы говорите:
— Дети нас утомляют.
Вы правы. Вы поясняете:
-Надо опускаться до их понятий.
Опускаться, наклоняться, сгибаться, сжиматься.
Ошибаетесь! Не от этого мы устаём. А оттого, что надо подниматься до их чувств. Подниматься,
становиться на цыпочки, тянуться».

Вы помните, как скрашивал последние минуты жизни голодных приютских детей в еврейском гетто Корчак? Вместе с детьми он разучил и поставил пьесу-сказку Рабиндраната Тагора об умирающем ребёнке. По свидетельству очевидцев, в конце представления воцарилась тишина: Корчаку удалось передать детям чувство освобождения от их неимоверно тяжкой доли. На вопрос, почему Корчак выбрал именно эту пьесу, он ответил, что хотел помочь детям принять смерть. Через сказку!

Вы помните последний путь Корчака с детьми в Треблинке по дороге в газовую камеру? До последних минут их гибели он рассказывал детям сказку.

Детские души удивительно богаты. И, стоит им только дать правильный толчок, они могут раскрыться прекрасными цветами, погрузиться в любую, самую неправдоподобную фантазию. Прочтите ребёнку стихотворение Юлиана Тувима про луну, написанное вовсе не для детей. Ребёнок найдёт в нём очарование не хуже взрослого. (цитирую по памяти, поскольку текста нигде не нашла):

Луна показалась сегодня
Как раз над моим окошком.
Вдруг упала она на землю
И осталась лежать на дороге.
Мальчишки её подняли,
Чтоб лицо ей отмыть от пыли,
А я её тихо поднял
И тебе положил в изголовье.

Как просто и поэтично!

И разве нужны на моих концертах куклы, костюмы и прочие реквизиты, если в главной роли – самый волшебный музыкальный инструмент — вибрафон, рассказывающий сказку про лунного котёнка или про ёжика в тумане? «Самое главное то, чего не увидишь глазами»…

Ольга Пикколо